диплом Сущность и технологии партийного лидерства (id=idd_1909_0001128)

Содержание

Введение 3
Глава 1. Феномен партийного лидерства: теоретический аспект исследования 13
1.1. Понятие и сущность партийного лидерства 13
1.2. Виды политического лидерства 19
1.3. Особенности партийного лидерства 25
Глава 2. Зарубежный и российский опыт политического лидерства 41
2.1. Состояние системы политического лидерства в зарубежных странах 41
2.2. Анализ российского опыта политического лидерства 60
Заключение 65
Список использованной литературы 71
Введение

Политические партии являются одним из важнейших институтов гражданского общества. Чтобы понять механизмы, с помощью которых партии способны занимать лидирующие позиции надо рассмотреть сами партии, их деятельность и идеологию через призму современных потребностей и настроений общества.
Принцип аккумуляционности в борьбе за лидерство – первое и необходимое качество политического лидера. По этому поводу существует весьма емкое высказывание Л. Троцкого в книге «Что такое СССР и куда он идет?»: 
«Политическая борьба есть по самой сути своей борьба интересов и сил, а не аргументов. Качества руководителя отнюдь не безразличны, конечно, для исхода столкновения, но это не единственный фактор и, в последнем счете, не решающий. К тому же каждый из борющихся лагерей требует руководителя по образу и подобию своему. Если Февральская революция подняла к власти Керенского и Церетели, то не потому, что они были «умнее» или «ловчее», чем правящая царская клика, а потому, что они представляли, по крайней мере временно, революционные народные массы, поднявшиеся против старого режима. Если Керенский мог загнать Ленина в подполье и посадить других большевистских вождей в тюрьму, то не потому, что превосходил их личными качествами, а потому, что большинство рабочих и солдат шло еще в те дни за патриотической мелкой буржуазией. Личное «имущество» Керенского, если здесь уместно это слово, состояло как раз в том, что он видел дальше подавляющего большинства. Большевики победили, в свою очередь, мелкобуржуазную демократию не личным превосходством вождей, а новым сочетанием социальных сил: пролетариату удалось наконец повести за собой неудовлетворенное крестьянство против буржуазии» 
5. Иначе говоря, лидером можно стать либо в известной степени случайно – интуитивно угадав интересы широких слоев, совпав своим духовным укладом с их потребностями, либо целенаправленно – выявив, исследовав эти интересы. Чем сложнее политическая и социальная жизнь, чем больше функционирует в обществе моделей различных образов, стилей жизни, тем менее вероятен первый путь. В наше время необходима уже деятельная научная инвентаризация и иерархизация наиболее острых проблем региона, действий того или иного субъекта политической борьбы, того, как, в какой последовательности эти проблемы фиксируются и преломляются в интересах и потребностях населения. Положение это выглядит достаточно тривиальным, но не всегда выполняется, поскольку многие претенденты на лидерство, особенно из руководителей-практиков, обычно считают, что уж проблемы своего-то «дома» или «хозяйства» они знают наперечет, «нутром чуют», «зубы на них проели» и т. д. Но «чуять» и знать – это не совсем одно и то же.
Профессиональное политическое мышление появляется только тогда, когда политик начинает ставить под сомнение границы и возможности собственного здравого смысла и проверяет его специальными исследованиями. Поэтому-то, приступая к обучению студентов политической науке, зарубежные политологи начинают, как правило, с демонстрации на самых простых и расхожих примерах принципиального различия между мнением в политике – прерогативой здравого смысла – и знанием в политике – результатом научного подхода к объекту. Борис Чичерин в свое время емко определил значение специального образования для любого политика, претендующего на выражение народных интересов: «Один чисто практический смысл, не воспитанный надлежащей теоретической подготовкой, легко теряется в частностях; он склонен принимать случайное за постоянное и дать неподобающий вес и значение односторонне понятым началам. Мало того: всякий практический человек волей или неволей руководствуется теоретическими соображениями, присущими ему хотя бы на ступени темных верований и инстинктов, которые, не будучи проверены разумом, могут дать всей его деятельности новое направление. Только серьезное политическое образование может подготовить политических деятелей, стоящих на высоте своего призвания. И чем шире и сложнее становится жизнь, чем многостороннее и отдаленнее отношение, тем эти требования делаются настойчивее. Пока народ замкнут в себе, пока он, при несложных жизненных элементах, идет по одной колее, практический смысл, воспитанный близким знакомством с мало изменяющейся средой, может служить ему достаточным руководством. Но... как скоро собственная жизнь народа получает многостороннее развитие и подвергается крутым переломам, так одна голая практика становится крайне недостаточною; необходимо практическое образование»
6. К сожалению, необходимость в специальном политологическом и социологическом знании осознается далеко не всеми политиками, тем более местного звена. Любой руководитель городского уровня скажет, что у него туго с тем-то и тем-то, но построить иерархию остроты этих проблем и адекватных им интересов, тем более дать раскладку интересов по социальным группам он вряд ли сможет. Каждый посетует, например, на неважное здравоохранение, но призадумается, если спросить у него о динамике заболеваемости, изменениях продолжительности жизни или о детской смертности по тем же социальным группам.
Не только поезда стучат на стыках. Политические, особенно национальные, проблемы громче всего звучат на «стыках» качества жизни, уровня жизни, на «спайках» интересов различных общностей людей. Без их знания (знания упорядоченного, систематизированного, динамичного, то есть не отстающего от событий) трудно претендовать на роль политика даже местного масштаба.
Кроме отрыва от интересов масс, претендента на лидерство подстерегает и другая опасность – полное растворение, абсолютная идентификация себя с этими интересами. В таком случае это уже не лидер, а, если использовать дореволюционную политологическую терминологию, вожак, о котором говорилось выше.
Отличить политического лидера от вожака нетрудно. Выделим такую решающую способность лидера, в корне отличающую его от вожака, которую правомерно было бы обозначить на современном языке как инновационность, то есть способность постоянно продуцировать новые идеи (либо их комбинировать и совершенствовать исходя из того, что инноватика подразделяется на радикальную, комбинирующую и совершенствующую).
Еще в конце XIX века в среде политических мыслителей было сформулировано представление, согласно которому значимость любого субъекта политики обратно пропорциональна степени распространенности выдвинутых им идей в массах. Считалось, что если массы уже восприняли в полной мере идеи лидера, то зачем он нужен? Он должен тогда либо раствориться в массах, либо, выдвигая новые идеи и предлагая новые механизмы их реализации, постоянно подтверждать свое право на авангардную роль.
То есть существует диалектика между аккумуляционной и инновационной способностями лидера, которая заключается в том, что от него требуется не просто сбор, инвентаризация и кодификация интересов масс и подобострастное поддакивание этим интересам, но именно их новаторское осмысление, развитие, коррекция.
Инновационность, конструктивность мышления политика рельефнее всего проявляются в его политическом кредо, выраженном в программе, платформе. Все знаменитые политические лидеры вошли в историю в значительной мере благодаря плодотворности, оригинальности их политических программ.
Анализ многих десятков программ, различных по статусу, социальному положению политических лидеров и их групп поддержки, показывает, что в этой сфере чаще господствуют скорее интуиция, мнение, чем знания, системность.
Основным общим недостатком ряда претендентов на лидерство является превалирующий над анализом ситуации негативизм их политических платформ. В свое время в политической практике такой подход был метко назван «синдромом холерных бунтов» (напоминание о тех временах, когда больные били врачей, считая их виновниками своей болезни). Этот синдром проявляется в том, что программы претендентов строятся исключительно на обвинениях и бичеваниях «врагов» реформ, в которые зависимо от настроений отдельных групп избирателей зачисляются едва ли не все национальные, социальные и профессиональные группы.
В зарубежной политологии такая цель называется экстраординарной, или, метафорически, «целью скованных одной цепью беглецов» (те никогда не обретут свободу, если будут бежать в разные стороны). Соответственно такая цель может быть достигнута лишь совместными усилиями участников политического процесса.
Альфой и омегой сильной, то есть инновационной, конструктивной, конкурентоспособной политической платформы, является головная рельефно обозначенная цель, способная оптимально объединить интересы, обеспечить поддержку со стороны самых различных социальных групп и общественных объединений.
Говоря о роли целеполагания в политике, нелишне вспомнить замечательный восточный афоризм: «Не зная конечной цели, нельзя решиться; не решившись, нельзя быть твердым духом; не будучи твердым духом, нельзя быть спокойным». Суетливость в политических действиях, которую столь часто в последние годы приходится наблюдать даже в высших эшелонах власти, связана, как представляется, именно с нечетким видением главных целей.
Наиболее характерная ошибка в политической деятельности лидеров – это подмена цели средствами ее достижения. Так было в истории не раз, и эта «история» повторяется на различных уровнях и сегодня.
Другим необходимым условием конструктивной программы является глубина разработки механизмов достижения поставленной цели. Инновационной, объединяющей, рельефной и конкретной цели должны соответствовать и конкретно обозначенные в платформе механизмы ее достижения. Здесь невозможно обойтись без раскрытия новых механизмов, новых моделей взаимодействия различных субъектов политики как по горизонтали, так и по вертикали.
Политическая программа лидера также должна быть сильна как традиционными, так и новыми мотивациями. Знакомство с этой частью программы должно давать избирателю четкий ответ на то, какие экономические, социальные и духовные блага обретет он лично, его семья, коллектив в случае успешного следования обозначенным позициям.
Аккумуляция и выявление интересов широких слоев, продуцирование конструктивных и перспективных новых идей, подходов, механизмов невозможны без специальной политической информации. Политики-практики любят говорить: «В политике любая мелочь может приобрести решающее значение». Это верно, но политическую информацию нельзя сводить к тысяче мелочей.
Политическая информация должна отражать прежде всего состояние и ожидания различных социальных, национальных, политических движений, по которым можно судить о тенденциях развития их взаимоотношений между собой, возможностях укрепления их союзов или возникновения напряженности или вражды, их взаимоотношений с государством и различными общественными институтами. Поэтому ни «мелкая», дробная информация, характеризующая случайные факты, ни «сверхкрупная», валовая, описывающая общество в целом, не есть политическая (точнее внутриполитическая) информация. Информация должна быть не дробной, не укрупненной или усредненной, а именно такой, чтобы дать возможность не проглядеть эти «стыки».
Пока еще не часто можно встретить профессионального политического работника, особенно местного звена, владеющего именно политической информацией по своему региону. Обладая усредненными социально-политическими данными, мало кто может назвать величину «потребительской корзины» по социальным слоям, отличия в условиях жизни в среде, например, управленцев и рабочих, обеспеченность жилплощадью и т. д.
А ведь речь идет о самом элементарном знании в политике. Выявлением же более тонкой политической информации, например, изучением отношения к различным политическим аспектам, институтам или лидерам различных социальных групп, выяснением их готовности и стремления к самоуправлению занимаются лишь считанные политики.
Будь же такая информация, можно было бы заранее предотвратить обострение многих, в том числе национальных, проблем. Причем отсутствие подобной информации и средств се целенаправленного сбора политики-практики обычно объясняют засильем «текучки». Анализ же последней как феномена политической работы говорит о том, что пресловутая «текучка» – водоворот мелких сиюминутных дел, не позволяющих думать о главном – часто вызвана не объективными обстоятельствами и даже не злой волей начальства, а элементарным неумением анализировать поступающую информацию, нежеланием или боязнью перекрывать традиционные каналы, по которым в политические учреждения поступают «шлаковые», то есть бесполезные, сведения, засоряющие информационные системы и препятствующие подлинно необходимой аналитической деятельности.
Опрос депутатов ряда местных Советов и их избирателей показал, что народные избранники зачастую не знают реальных нужд и потребностей населения, как не знали этого в свое время их предшественники по власти – партийные комитеты. Отсутствие навыков сбора соответствующей, причем даже самой элементарной, информации и работы с ней, неумение выявить и иерархизировать наиболее важные проблемы приводят к тому, что депутаты видят остроту этих проблем иначе, чем их избиратели.
Без упорядоченного, систематизированного, динамичного, не отстающего от событий знания трудно претендовать на роль политика даже местного масштаба. И это знание должно быть знанием политическим.Эффективность политической деятельности во многом зависит и от того языка, на котором говорят основные участники политической жизни.
Можно с большим основанием предположить, что нынешний профессиональный политический лексикон большинства наших лидеров в некоторых своих аспектах устарел. Многие до сих пор используемые политические термины родились в свое время для того, чтобы заклеймить противника, выявить врага, размежеваться с оппонентом и т. д. Сегодня же, когда лидеры должны стремиться прежде всего к достижению консенсуса, это вряд ли целесообразно.
В нашей политологии пока еще не получил развития такой традиционный для политических наук за рубежом подраздел, как герменевтика политических текстов, изучающая то, как строй и стилистика языка политиков, их терминологический багаж воспринимаются слушателями и читателями.
Учеными пока не проводится контент-анализ, то есть не фиксируется частота употребления ведущими участниками политической деятельности тех или иных важнейших социально-политических понятий. Хотя в этом направлении сделаны первые шаги. Так, академик Д. Лихачев подсчитал, что слово «культура» на Первом съезде народных депутатов СССР было употреблено один или два раза. Однако и без специального анализа вызывает опасения политологов частота употребления таких терминов, как «политическая борьба», «выйти из окопов», «фракция», «оппозиция», «дискредитация», «провокация» и др.
Много ли новых понятий возникло в нашей политической науке и практике с выходом на политическую арену новых людей? Таких новых терминов-понятий, которые увеличивали бы политическую зоркость и мудрость, терпимость и благоразумие? Конечно, здесь есть существенные сдвиги, но немало осталось и старого, рудиментного, что тормозит политическую мысль, заключая ее в оковы словесных клише.
Выдающиеся политики всегда уделяли большое внимание постоянному обновлению политического словесно-понятийного арсенала, без чего невозможно постижение сути новых реалий. Очевидно, обладай многие нынешние лидеры большим словесно-понятийным лексиконом, менее архаичной политической терминологией, не обострялись бы зачастую сегодняшние ситуации накладыванием на них вчерашних трафаретов с их узкими прорезями и специфическими конфигурациями, годящимися для видения лишь уже изжитых ситуаций.
Известная архаичность и бедность политического терминологического арсенала привела, например, к тому, что в свое время в одной формуле сошлись «сильный центр» и «сильные республики», хотя по причине их функциональных различий менее всего необходимо мерят их силой.
Выполнение всех вышеизложенных функций, овладение перечисленными знаниями и навыками не даст результата, если лидер не в состоянии четко отграничить, вычленить и локализовать предмет своей профессиональной политической деятельности.
До сих пор еще распространено понимание политической работы (шире говоря – политики) как управления конкретными людьми и хозяйственными или иными объектами. Подобное понимание фиксируется как на уровне теории, когда, например, в пособиях пишут, что «политический работник должен быть психологом, педагогом и т. д.», так и на уровне общественной практики, когда политические работники-профессионалы говорят, что их работа – это «работа с людьми».
Ошибка, как представляется, заключается в том, что политический работник, тем более лидер, не должен быть психологом и педагогом. Он должен быть политическим работником, лидером, знающим, конечно, основы педагогики, психологии и т. п., но именно политиком, поскольку у политики есть собственный предмет. Этот предмет, как уже отмечалось, – управление, регулирование общественных отношений.
Целью дипломной работы является изучение сущности и технологий партийного лидерства.
Исходя из цели дипломной работы, мы ставим перед собой следующие задачи:
- рассмотреть теоретический аспект феномена партийного лидерства;
- охарактеризовать понятие и сущность лидерства;
- проанализировать виды политического лидерства;
- оценить особенности партийного лидерства;
- рассмотреть зарубежный опыт партийного лидерства.
Объектом исследования является партийное лидерство.
Предметом исследования являются особенности партийного лидерства в России и за рубежом.
При написании дипломной работы, нами были использованы нормативно-правовые акты, научные труды отечественных и зарубежных авторов, а также издания периодической печати.
Дипломная работа состоит из введения, двух глав, разбитых на параграфы, заключения и списка использованной литературы.
Глава 1. Феномен партийного лидерства: теоретический аспект исследования

1.1. Понятие и сущность партийного лидерства

Политический лидер – по традиционному определению словарей и энциклопедий – это глава, руководитель партии, общественно-политической организации или движения. В последнее время, однако, смысловые границы данного термина существенно раздвинулись. Понятийным отражением процесса демократизации и децентрализации политических сил стало, в частности, то, что к политическим лидерам все чаще относят и не занимающих официальных командных постов, но популярных и влиятельных участников политической жизни, либо региональных политических руководителей, действующих новаторски и независимо.
Игнорировать подобное воздействие политической практики на политологический понятийный аппарат бесперспективно. В силу этого в данной главе под политическим лидером будет пониматься любой, независимо от формального ранга, участник политического процесса, стремящийся и способный консолидировать усилия окружающих и активно воздействовать (в рамках территории города, региона, страны) на этот процесс для достижения обозначенных и выдвинутых им целей.
Проблема политического лидерства возникает лишь при наличии определенных политических и гражданских свобод. Ее непременными условиями являются политический плюрализм, многопартийность, фракционная деятельность внутри парламентов и партий, когда идет непрерывное политическое интеллектуальное состязание людей, олицетворяющих те или иные идеи и социальные интересы. В условиях тоталитаризма и авторитаризма в строгом смысле слова не существует политических лидеров, а есть диктаторы, номенклатура и бюрократия, прорывающаяся к власти не по законам лидерства, а по своим собственным законам «захватного права», используя монополию на знания, организацию и средства производства.
Поэтому политическое лидерство как практический и теоретический феномен оказалось в центре нашей политической жизни и, соответственно, в центре внимания политологии лишь с началом альтернативных выборов в Советы всех уровней. Поэтому с этой точки отсчета и имеет смысл исследовать проблему политического лидерства, технологию формирования современного лидера.
Первые демократические выборы в Советы дали нам новый, во многом необычный опыт.
Довольно неожиданным уроком явилось, пожалуй, то, что для многих избирателей программы претендентов на политическое лидерство в их устной и печатной форме не сыграли особой роли. Многие голосовали «за» или «против», даже не прочитав программы тех, кого они желали бы видеть у руля нашего общества. Но это не безразличие. Дело скорее в другом. На данной стадии развития демократических институтов и традиций определенные нравственные и психологические качества кандидатов играли для избирателей большую роль, чем их программы. На этом этапе, вопреки ходячему выражению «хороший человек – не профессия», многие избиратели сочли, что это профессия и притом наиважнейшая в политике.
Социологические исследования показали, что две трети избирателей голосовали именно за «хороших людей», определяя их по таким личностным качествам, как честность, порядочность, чувство справедливости и т. д. Общая же эрудиция, специальная политическая образованность и компетентность в глазах избирателей значили гораздо меньше.
Можно ли расценивать подобную выборную конъюнктуру как некий изъян политической культуры у значительной части избирателей? Не обманулись ли они, стремясь делегировать в высший орган власти прежде всего «хороших людей», а не профессионально подготовленных к политической деятельности лидеров?
Такой выбор скорее справедлив и закономерен для тогдашней ситуации. Избиратели голосовали именно за те качества, которые десятилетия назад были искоренены в сфере политики: честность, смелость, независимость, искренность, справедливость. Причем политика в своей былой экспансии на все области человеческого бытия едва не вытравила эти качества и в них. Поэтому столь необходим и естествен обратный процесс «очеловечивания» политики. Именно это интуитивно и делали многие избиратели, выбирая прежде всего лидеров с названными качествами.
Ростки здоровой политики могут мощно взойти лишь в благоприятной атмосфере. Эта атмосфера и определила архитектуру первых выборов. Избиратели в основном голосовали за среду выживания, благоприятную среду развития будущей политики, среду, без которой самые профессиональные, самые компетентные лидеры будущего будут обречены на провал. Иначе говоря, события развивались по законам своего рода «предполитики» – периода создания нормальной политической жизни, но еще не ее функционирования. Лидерами же соответственно становились те, кто более отвечал этому локальному периоду.
На последующих выборах в Советы или иные политические институты их исход должны будут решать уже существенно иные состояния качеств и навыков претендентов на лидерство, в частности их профессиональные политические качества, специальная политологическая подготовленность. По крайней мере, эти факторы на избирательных весах будут весить не меньше вышеназванных личностных качеств.
Процесс перехода от типа лидера предполитики к типу лидера собственно политики будет непрост, а зачастую драматичен для судеб некоторых народных избранников. Две трети опрошенных вновь избранных политических руководителей на два различных вопроса («Какие качества личности обеспечили Вам победу на политическом поприще?» и «Какие, по Вашему мнению, необходимо будет иметь личностные качества, чтобы выдвинуться в лидеры в будущих политических институтах?») ответили идентично, назвав те же качества, которые вывели их в лидеры в уже прошедшей избирательной кампании: искренность, смелость и т. д. Такие же качества, как специальная политологическая подготовка, профессиональные навыки политической деятельности, назвали менее пяти процентов, хотя именно они на обозримый период станут главенствующими для лидерства. То есть на подходе новый тип лидера – собственно политический лидер, от которого будет зависеть будущее нашего общества. Пока же многие популярные или во всяком случае известные участники политических событий скорее характеризуются термином «политический вожак», чем «лидер».
Политический вожак – в терминологии дореволюционной либеральной политологии – это субъект политических действий ярко выраженного популистского толка.
К наиболее характерным его чертам относятся: потакание сиюминутным простейшим требованиям масс; использование для повышения и поддержания собственной популярности критических эмоциональных состояний больших групп людей – страха, ненависти, вражды; лесть и заискивание перед массами; употребление лексики толпы; завышенные обещания; апелляция к наиболее неподготовленным и малообразованным, охлократическим элементам населе

Заказать эту работу прямо сейчас

Посмотреть другие готовые работы по предмету ПОЛИТОЛОГИЯ

© 2002-2024 Москва 'Мастерская дипломов'. Все права защищены.